Е.Серова, д.э.н.
ИЭПП

В рамках централизованно планируемой экономики было создано явление, дотоле не известное мировой экономической практике - государственное сельское хозяйство. В тот или иной исторический период, в той или иной стране мощный государственный сектор мог существовать практически в любой отрасли национальной экономики, но в сельском хозяйстве до первой трети XX века правил бал аграрный фундаментализм, напрямую наследующий физиократам и выражающийся в невмешательстве государства в аграрное производство.

Государственное сельское хозяйство - это не просто высокий уровень государственного регулирования аграрного сектора, но непосредственное государственное управление производством. Данная система могла сопровождаться юридической национализацией сельхозземель, как в СССР и Монголии, или земля могла оставаться де юре в собственности крестьян, как в странах Восточной и Центральной Европы. Но в том и другом случае система экономических отношений в аграрном секторе выражала собой экономическую государственную монополию на землю.

Государство централизованно распределяло инвестиционные ресурсы и в значительной мере оборотные средства для сельхозпроизводителей, определяло производственные задания, что, соответственно, фиксировало отраслевую и региональную структуру аграрного производства. При этом планирующему центру приходилось не просто устанавливать закупочные цены, но и для обеспечения равновыгодности производства дифференцировать эти цены по природно-климатическим зонам страны. В результате, к примеру, становилось выгодным наращивать животноводческое производство за Полярным кругом и на Дальнем Востоке при практически полностью завозных кормах (последнее десятилетние перед реформой поголовье скота в СССР росло главным образом за счет Мурманской и Магаданской областей, Сахалина, тогда как в Нечерноземье шел непрерывный спад).

Адекватной формой сельскохозяйственного предприятия при такой системе аграрного производства стали колхозы и совхозы, в последние годы по своему организационно-хозяйственному устройству фактически не различимые. Иначе говоря - крупные государственные предприятия с назначаемым руководителем, подотчетные государственным органам управления в своей деятельности и со значительным наемным персоналом работников.

Данная система в основных своих чертах была сформирована в СССР в конце 1930-х годов и далее лишь трансформировалась в рамках сложившейся парадигмы.

Шесть десятилетий развития продемонстрировали, с одной стороны, достаточную устойчивость ее внутренней структуры, адекватность решаемым задачам, но с другой стороны, выявили две ее основные проблемы, решение которых оказалось невозможным без изменения принципиальных основ системы государственного сельского хозяйства.

Первая из этих проблем - недостаток эндогенных экономических стимулов хозяйственной деятельности предприятий. В условиях, когда предприятию централизованно задаются объемы и структура производства, цены и каналы реализации, пределы фондов потребления, а также при фондированном снабжении, финансовый результат хозяйственной деятельности - прибыль - не мог быть стимулом или критерием эффективности. Не случайно, основным рычагом воздействия на сельхозпредприятия были партийная и хозяйственная дисциплина руководителей, раздача наград и выговоров за уровень выполнения плановых заданий, приведшие к укоренению практики приписок, показательных посевов вдоль трасс дорог и т.п.

Второй проблемой являлось отсутствие действенного механизма мотивации труда внутри хозяйств. Бесспорно, что отчасти эта проблема обусловлена недостатком стимулирующего механизма для предприятия в целом, но у нее есть и свое собственное содержание. Укоренилось мнение, что причиной этой проблемы является коллективная собственность. На деле никакой коллективной собственности в советском аграрном секторе не было: если отбросить в сторону юридические эвфемизмы законодательства того времени (о колхозно-кооперативной собственности), то в деревне господствовала классическая государственная система отношений собственности. Доказательство следующего утверждения выходит за рамки данного текста, но нетрудно показать, что при прочих равных условиях государственная собственность способна обеспечить более высокую эффективность, чем коллективная, хотя и много ниже, чем частная собственность. Иначе говоря, низкая эффективность труда в колхозах и совхозах связана с другими причинами.

Особенность аграрного производства заключается в том, что основные технологические процессы в нем плохо поддаются индустриализации в силу высокой степени зависимости от природного фактора. Работник, выполняющий те или иные операции должен хорошо представлять всю технологическую цепочку, быть заинтересованным в конечном результате производства. Пооперационная специализация в сельском хозяйстве в большинстве случаев невозможна, так как принципиально не существует критериев качества выполнения отдельной операции. Так, опытный земледелец знает, что в один год или на одном поле нужно пахать и сеять одним способом, в другой год или на другом поле - иным способом. Это не означает, что в аграрном производстве любой наемный труд неэффективен (что также стало устоявшимся мифом в нашем обществе), но он может быть эффективен только под действенным контролем собственника. Однако, известно, что управляющий может эффективно контролировать работу не более 10 человек, но не 400-500, а то и 1000, как в советских хозяйствах, которые задумывались как "фабрики зерна и мяса".

Обе проблемы были осознаны уже в 1950-е годы. На протяжении всех прошедших лет их пытались решить, не меняя сущностных характеристик системы, ее несущих конструкций. В середине 1960-х годов был введен экономический регулятор - прибыль, которая немедленно превратилась в некоторый счетный бухгалтерский и статистический показатель, но так и не стала реальным стимулом для производства. Последние предреформенные годы много экспериментировали с системой государственных закупок, пытаясь заинтересовать сельхозпроизводителей правом реализовать часть урожая по "договорным ценам". Но в отсутствие равновесных цен и рыночных структур (помимо маломощных, не приспособленных для торговли на них крупных производителей колхозных рынков) это право не могло быть и не было реализовано колхозами и совхозами страны. Кроме того, если прибыль - не основная цель производства, то предприятие не может быть заинтересовано в продаже своей продукции на свободном рынке.

Аналогично развивались попытки реформировать внутрихозяйственные отношения с целью создания более действенной трудовой мотивации для крестьян: начиная с пресловутой "безнарядки" до семейного и арендного подряда и даже арендного фермерства. Все эти нововведения, показав более или менее неплохие результаты в экспериментальных условиях, тут же нивелировались системой при всесоюзном распространении. Одному-двум арендным звеньям в колхозе еще могли создать преференционные условия и определенную хозяйственную самостоятельность, но как только на аренду переходили все подразделения хозяйства, рамки централизованного планирования и снабжения для предприятия в целом оборачивались для арендаторов прокрустовом ложем: сразу становилась очевидной технологическая зависимость звеньев друг от друга, разновыгодность отдельных производств, приходилось вводить расчетные цены, внутриколхозные "деньги", начиналась переброска доходов из передовых в отстающие звенья и т.д. Первоначальная идея теряла свой смысл.

Весь многоэтапный процесс "совершенствования хозяйственного механизма АПК" в конечном итоге выражался в попытках внедрения квази-рыночных отношений в принципиально нерыночную систему, которая тут же трансформировала инновации по своему образу.

Ослабление мотивации для предприятий и их работников в аграрном секторе не могло не привести к отставанию от мирового сельского хозяйства. Это тем более стало заметным на фоне "зеленой революции", развернувшейся в странах третьего мира и позволившей сделать резкий скачок в продуктивности аграрного производства в мире в среднем. Советское сельское хозяйство, несмотря на непрекращающийся процесс реформ, постепенно сползало в стагнацию (см.таблицу 1).

Таблица 1.

____________________________________________

Источник: Народное хозяйство СССР в 1985 г. М.:Финансы и статистика, 1986, стр.188; Народное хозяйство СССР в 1990 г. М.:Финансы и статистика,1986 , стр.458-459.

Эффект уменьшения отдачи инвестиций обычно возникает при достижении предельных величин продуктивности - так, чтобы увеличить урожайность пшеницы с 80 ц\га до 90 ц\га, нужно на каждый приростной центнер затратить больше ресурсов, чем на первые 80. Но СССР и Россия в его составе в последние десятилетия резко отстали от мировых показателей продуктивности сельского хозяйства, то есть от мирового технологического прогресса в аграрном производстве (таблица 2).

Таблица 2

_______________________________________

* - в среднем за 1971-75 гг,

** - за исключением ЛПХ

Источник: Народное хозяйство СССР в 1985 г. М.:Финансы и статистика, 1986; Народное хозяйство СССР в 1990 г. М.:Финансы и статистика,1986; World agriculture\Trends and indicators/1970-89. Washington:USDA,1990.

Таким образом, система государственного сельского хозяйства к 1990-м годам достигла предела своего саморазвития, она стала тормозом технического прогресса в отрасли, а ее реформирование упиралось в необходимость замены системообразующих принципов.

Положение собственно в отрасли усугублялось макроэкономической государственной политикой в области продовольственного обеспечения населения. Доминантой этой политики был весьма привлекательный в социальном смысле, но абсолютно экономически не обоснованный принцип дешевых продуктов питания для советских людей. Долгие годы цены на основные продукты питания поддерживались на низком уровне при неуклонном росте доходов населения и низких темпах роста сельскохозяйственного производства.

Так, для быстрого обеспечения возрастающего спроса населения на наиболее социально значимые продукты животноводства в аграрной политике в начале 1970-х годов был взят курс на строительство животноводческих комплексов, которые, в свою очередь, обусловили резкий рост доли зерновых в кормовом балансе. Отечественное растениеводство было не в состоянии обеспечить возросшую потребность в комбикормах. В результате государство затратило значительные средства на строительство животноводческих комплексов-гигантов, а затем, начиная уже с 1973 г. начало ежегодно, в возрастающей прогрессии, тратить средства на импорт фуражного зерна и зернобобовых. При этом коэффициент конвертации кормов внутри страны был в 2-2.5 раза ниже, чем в странах-поставщиках зерна в СССР, то есть импорт зерновых был менее эффективен, чем если бы ввозили животноводческую продукцию.

Но несмотря на все затраты в самом сельском хозяйстве результирующий прирост производства не покрывал растущий платежеспособный спрос населения - свидетельство тому нарастающие проблемы с обеспечением мясо-молочной продукцией, рационирование потребления, очереди и другие признаки острого дефицита. И в таких условиях - в силу взятых на себя обязательств по поддержанию стабильно низких цен на продукты питания -государство продолжало дотировать отечественного потребителя, причем во все возрастающих масштабах. В 1989 году суммарный объем дотаций на продовольственное потребление составлял 1\3 российского бюджета, а доля дотаций в розничной цене основных продуктов доходила до 80% (таблица 3).

Таблица 3.

_____________________________

Таким образом, государство одновременно субсидировало и производителя сельскохозяйственной продукции, и потребителя продовольствия. Такой тип субсидий носит самораскручивающийся , прогрессирующий характер - чем больше дотаций выделено в момент t, тем больше прийдется платить в момент t+1 для поддержания той же политики. Справиться с этой ситуацией национальный бюджет может только в двух случаях: когда есть резерв резкого роста продовольственного производства или когда есть постоянно растущий источник государственных доходов на покрытие прогрессирующих субсидий. Как было показано выше, сельское хозяйство не демонстрировало готовности к всплеску продуктивности. Что качается доходной части бюджета, то она в значительной мере пополнялась в 1970-е за счет "нефте-" и "газорублей". Но с начала 1980-х годов мировые цены на основной экспортный товар страны резко упали.

Именно в 1980-е годы характеризуются активизацией деятельности по "совершенствованию хозяйственного механизма АПК", так как государство оказалось в финансовом прорыве. Более того, к концу десятилетия правительства Н.Рыжкова и В.Павлова сделали ряд робких попыток повышения продовольственных цен. Однако, навес "горячих денег" в руках у населения быль столь велик, что эти попытки напоминали усилия по гашению пожара водой из чайной ложки. При этом понятна вся политическая сложность радикальных решений в этой деликатной сфере - как объяснить населению 5-10-кратное повышение цен на продовольствие без видимых признаков кризиса в национальной жизни, без признания краха всей предыдущей политики?

Таким образом, радикальная реформа аграрного и продовольственного сектора страны к началу 1990-х годов стала острой национальной проблемой. Отсюда вытекали и ее основные задачи: кардинальная смена аграрного строя, введение более эффективных производственных отношений в продовольственном комплексе, снижения давления аграрно-продовольственной сферы на бюджет. Очень часто, наряду с ростом эффективности АПК как цель реформы упоминают улучшение жизни сельского населения и экологическое благополучие страны. Бесспорно, эти цели не могут не стоять в долгосрочной программе национального развития. Но в краткосрочном, прагматическом аспекте таких задач перед реформой 1990-х годов в России не стояло.

Также понятно, что ломка старого аграрного строя - государственного сельского хозяйства, замена его на рыночно ориентированное хозяйство, по своему масштабу не сопоставимы с привычными "совершенствованиями хозяйственного механизма", регулярно проходившими в недрах советской экономики, так же как капитальный ремонт дома не сопоставим с легкой покраской подоконников. Во втором случае улучшение наступает сразу, как просохнет краска, но так же быстро хозяева забывают о проведенной работе. Капитальная перепланировка стен, конечно, может привести к тому, что рухнет дом - грамотный ремонтник до этого не доведет - но ощутимого дискомфорта при любой крупной перестройке избежать невозможно. Для советского сельского хозяйства требовалась переналадка практически всех систем - ценообразования, финансово-кредитного механизма, системы снабжения и сбыта продукции и т.д. Более того, нужна была громадная социально-психологическая адаптация хозяйствующих субъектов, населения - все это не могло не проявиться в спаде производства, в диспропорциях, в разрыве устоявшихся связей.

В чем же состояло основное содержание аграрной реформы?.

Переход к рыночной экономике потребовал прежде всего формирования рыночных производственных единиц, так как все предыдущее развитие продемонстрировало неприспособленность колхозов и совхозов к работе на свой страх и риск. Мировой опыт продемонстрировал, что наиболее адекватной рынку формой сельхозпредприятий является семейная частная ферма. Но уже на начальных этапах реформы было понятно, что полный переход советского сельского хозяйства на семейный фермерский тип хозяйствования в обозримой перспективе невозможен. Опросы общественного мнения в селе в конце 1980-х гг. показывали, что вести самостоятельное хозяйство хотели бы только 10-15% сельских жителей. В этом сказались и выработанные стереотипы общественного сознания, но также и длительная эпоха специализации в аграрном производстве, в результате которой крестьяне становились узкими специалистами. Ведение же своего хозяйства требует от крестьянина универсальных навыков.

Сельская инфраструктура и технологии аграрного производства долгие годы формировались под крупномасштабные предприятия - и это тоже стало объективным препятствием фермеризации страны. Быстрого развития принципиально иной инфраструктурной сети и соответствующей переналадки сельхозмашиностроения в силу бюджетных ограничений ожидать не приходилось, а раздел колхозов и совхозов на семейные фермы в сложившихся обстоятельствах в большинстве случаев обрекал бы крестьянство на архаичные технологии и образ жизни. Кроме того, вряд ли в условиях экономического кризиса было бы рационально разрушать уже накопленный, пусть даже и неэффективно используемый, производственный потенциал крупных сельхозпредприятий, который не поддается разделу на мелкие хозяйства.

Таким образом, встал вопрос о необходимости создания в аграрном секторе производственных единиц, адекватных рынку, способных самостоятельно хозяйствовать в новых условиях, чего колхозы и совхозы в их прежнем виде делать принципиально не могли.

Прежде всего были созданы возможности для развития семейных фермерских хозяйств. Первые энтузиасты получали землю в колхозах и совхозах в аренду, находились от своих арендаторов в жесточайшей зависимости. Затем стало возможным получать участок в пожизненное наследуемое владение (специфический титул на землю со всеми полномочиями собственности без прав продавать и закладывать), но опять, землю давали колхозы и совхозы и, конечно, не спешили ее отдавать. В деревнях возникали социальные конфликты по поводу земли.

Но главным вопросом стала проблема колхозов и совхозов, которые нужно было, как основных производителей сельскохозяйственной продукции, трансформировать в рыночные субъекты.

В конце 1991 г. были приняты основные решения, положившие начало современному этапу аграрной реформы. Все колхозы и совхозы страны должны были в течение года реорганизоваться. В ходе этой достаточно формальной процедуры коллективы предприятий получали в коллективную собственность практически всю обрабатываемую ими до этого землю и все фонды, причем бесплатно и безусловно. Все полученные фонды подлежали разделу между работниками и пенсионерами на условные паи; земля делилась поровну, другое имущество - по стоимости и в соответствии с количеством проработанных в хозяйстве лет. Далее владельцы паев получили право полностью самостоятельно решить свою дальнейшую судьбу: можно было забрать свой пай в натуре и выйти для ведения собственного хозяйства, можно было внести эти паи в коллективное хозяйство и остаться в нем работать.

Земельные паи получились по российским меркам не очень большими - 6-10 га на человека. Чтобы избежать фрагментацию, была предусмотрена возможность продавать и сдавать в аренду паи внутри колхоза или совхоза. Таким образом, крестьянин, пожелавший основать собственную ферму, мог увеличить свой участок, купив или арендовав паи у соседей.

В результате принятых решений резко выросло количество фермеров: если в начале 1992 г. их в России насчитывалось менее 50 тысяч, то сегодня их уже около 280 тысяч. Проблема получения земли для фермерства перестала быть ключевой проблемой.

Таблица 4.

_______________________________

* - живой вес

Рассчитано по: Агропромышленный комплекс Российской Федерации. М.:Госкомстат.1994.Стр.29-43; Социально-экономическое положение России.1994 г.\Оперативная информация. М.:Москва.1994. Стр.30-32.

За два года были реорганизованы практически все колхозы и совхозы страны. По условиям реорганизации они имели три основные возможности для реорганизации. Во-первых, они могли принять форму акционерного общества или производственного кооператива. Основная часть сельхозпредприятий пошла по этому пути.

Большая пестрота в названиях реорганизованных колхозов и совхозов не должна вводить в заблуждение : в большинстве своем все они, независимо от названия, трансформировались в производственные кооперативы, в которых основные фонды принадлежат коллективу на правах долевой собственности, управление строится на выборных кооперативных принципах ("один член=один голос", распределение прибыли преимущественно по труду, а не по паям, выборное правление и председатель и т.д.). Встречаются и реальные акционерные общества, но пока очень редко.

В начале реформы возникла определенная оппозиция процессу реорганизации, главным образом - из-за плохо налаженной разъяснительной работы; противники реформ стали толковать меры по реорганизации хозяйств как их насильственный разгон, хотя все процедуры были максимально добровольны. Столкнувшись с определенным сопротивлением крестьян, Правительство разрешило весной 1992 года тем хозяйствам, которые ни при каких условиях не хотели реорганизоваться, сохранить свой прежний статус. На сегодня около трети хозяйств подтвердили свой прежний статус. Но при этом надо понимать, что и они, тем не менее, взяли землю и фонды в собственность и, как правило, поделили их на паи. Так что сохранение статуса - это только сохранение его по названию, но не по сути.

И наконец, наиболее радикальный и наиболее трудный для исполнения путь реорганизации - это полная ликвидация старого хозяйства и раздел его на более мелкие, технологически целостные производственные единицы - фермерские хозяйства, сельскохозяйственные кооперативы, частные или кооперативные обслуживающие предприятия. Как правило, эти подразделения сообща используют и содержат производственную инфраструктуру бывшего хозяйства. Таких случаев полного раздела крупных предприятий в стране насчитывается около тысячи (из 27 тысяч колхозов и совхозов), в том числе и широко известные хозяйства в Нижегородской области.

Таблица 5.

__________________________________

Рассчитано по: Агропромышленный комплекс Российской Федерации. М.:Госкомстат.1994.Стр.27.

Проанализируем, что произошло с основной формой сельскохозяйственных предприятий России в результате перемен последних лет.

Во-первых, как уже отмечено выше, резко выросло число частных фермерских хозяйств, которые несомненно служат катализатором реального рынка в аграрном секторе. Процесс их создания в 1993-95 гг. несколько приостановился, что вызвано, прежде всего тем, что те 10-15% крестьян, которые хотели этого, вышли их колхозов и совхозов, но так же и тяжелыми условиями функционирования фермеров сегодня, отсутствием первоначально обещанной массированной государственной помощи. Надо, по-видимому, отметить и качество сельского населения, в большинстве своем неспособного вести самостоятельное сколько-нибудь коммерческое хозяйство.

Но есть и более глубокая причина стагнации процесса формирования фермерского сектора. Мелкое фермерское хозяйство оказывается не конкурентным с крупными хозяйствами, но не в силу более низкой эффективности (здесь показатели свидетельствуют в пользу фермеров), а в смысле доступа к рыночной инфраструктуре. Перерабатывающие предприятия, заготовители в большинстве случаев предпочитают иметь дело с более крупным производителем, так как трансакционные издержки в этом случае ниже. Финансовым структурам, если уж они вовлекаются в аграрный сектор, также проще вести дела с крупными хозяйствами по понятным причинам. Иными словами, традиционно крупная структура III сферы советского АПК не приспособлена к работе с мелким производителем. В развитых экономиках, где этот сектор также сильно концентрирован сегодня, в ходе эволюционного развития агробизнеса сформировался разветвленный и многоярусный слой посредников, приводящих в структурное соответствие предложение относительно мелких фермерских хозяйств, с одной стороны, и спрос крупного бизнеса в пищевой промышленности, с другой. В переходных условиях России быстрым решением проблемы могла бы стать фермерская кооперация, которая бы взяла на себя посреднические функции и уровняла бы семейные хозяйства в конкуренции с крупными сельхозпредприятиями. Однако, в силу ряда социально-психологических, экономических и правовых причин кооперация в стране практически не развивается.

Вторым изменением в структуре производителей в аграрном секторе стала трансформация сельскохозяйственных предприятий. Конечно, было бы слишком примитивно ожидать, что переименование колхоза в акционерное общество создаст новый мотивационный механизм для работников и предприятия в целом. Этого не произошло и не могло произойти. Задача состояла в формально юридическом отсоединении сельхозпредприятия от государственных систем финансирования, сбыта и снабжения в надежде на то, что под воздействием рыночного окружения оно начнет экономически приспосабливаться, меняя свою внутреннюю структуру и поведение во внешней среде в соответствии с новой ситуацией. Эти изменения рассчитаны на длительную перспективу и не могли проявиться уже сегодня. Но определенные социально-экономические последствия первой стадии реорганизации уже накоплены.

Сегодня уже выявились три основные направления трансформации бывших колхозов и совхозов. Первое ведет в конечном счете к разделению хозяйства на более мелкие самостоятельные производственные подразделения - семейные фермерские хозяйства, партнерства, производственные кооперативы и т.д. Некоторые хозяйства делают это одномоментно. Обычно, там, где до раздела была проведена хорошая подготовительная работа, раздел проходит удачнее. Но часты случаи спонтанного, неподготовленного раздела. Во многих случаях подготовка такого раздела идет постепенно, иногда даже неявно для самого коллектива: во многих хозяйствах пока еще уповают на так называемый арендный подряд и тому подобные формы внутрихозяйственного хозрасчета. В современных экономических условиях такие формы неизбежно ведут к следующему шагу - юридическому закреплению уже фактически произошедшего раздела. Таким образом идет постепенное разделение хозяйств.

Второй способ экономической трансформации крупных хозяйств типичен для зон крупнотоварного экстенсивного зернового производства, для предприятий с высокими индустриальными технологиями, просто для хорошо оснащенных и высокоэффективных предприятий. Как правило, в этих хозяйствах сохранились грамотные энергичные кадры, потенциально способные и желающие интенсифицировать производство. В таких хозяйствах идет процесс концентрации собственности в руках небольшой группы со-собственников путем скупки, обмена, аренды паев, акций и т.п. В перспективе эти хозяйства, может быть в несколько уменьшенном размере, станут крупными коммерческими фермами, контролируемыми небольшой группой или даже одним эффективным собственником, арендующими землю у местных жителей и нанимающих достаточно значительное количество работников, в основном на сезонные работы.

Наконец, третий, наименее желательный, но по-видимому, неизбежный в сложившейся ситуации путь, который будет достаточно типичен для многих областей Нечерноземной зоны России, столкнувшихся с серьезным экономическим кризисом аграрного сектора. Большинство хозяйств этой зоны, скорее всего, сохранят номинально форму коллективного предприятия (безотносительно к юридическому ее названию - колхоз или акционерное общество), но фактически крестьяне разойдутся по своим подсобным хозяйствам. Коллективная часть фондов будет использоваться лишь для обслуживания этих личных подсобных хозяйств. Производство будет сокращено до уровня, необходимого для выживания крестьянской семьи - 2-3 коровы, поросята, птица. При росте спроса на сельскохозяйственную продукцию в среднесрочной перспективе наиболее жизнеспособная часть этих ЛПХ станет базой быстрого становления фермерства в названных регионах.

В ходе аграрной реформы резко выросло значение личного подсобного хозяйства. Были сняты все ограничения на этот сектор, селяне получили достаточно большие земельные наделы для подсобного хозяйства. Отмена "первой заповеди колхозника" (обязательных, приоритетных перед всеми другими нуждами поставок сельхозпродукции государству) позволила хозяйствам все возрастающую часть сельхозпродукции распределять для своих работников в виде ли натуральной оплаты, продажей ли им по льготированным ценам. Это также создало благоприятную почву для роста ЛПХ. Кроме того, ослабление дисциплины в хозяйствах привело к росту воровства из коллективного производства, что то же увеличивает потенциал подсобных хозяйств.

Таким образом, всплескообразное развитие ЛПХ всецело обязано структурным изменениям в коллективном хозяйстве, что еще более подтверждает его минифундистскую природу, зависимость от крупного хозяйства. Массовая трансформация ЛПХ в фермерские хозяйства возможна только при сильном неблагоприятном внешнем экономическом воздействии, определенном экономическом принуждении. Хотя психологически хозяйствование в рамках ЛПХ подготавливает к полному отделению от коллективного хозяйства и выходу на фермерство.

Таблица 6.

_____________________________________

* - живой вес

Рассчитано по: Агропромышленный комплекс Российской Федерации. М.:Госкомстат.1994.Стр.31-43; Социально-экономическое положение России.1994 г.\Оперативная информация. М.:Москва.1994. Стр.30-32.

Таким образом, постепенно складывается новая аграрная структура, базирующаяся в основном на частной собственности на землю и средства производства.

В результате всех проведенных преобразований в аграрной сфере сложилась противоречивая ситуация с земельной собственностью. В результате сложилась достаточно сложная переходная структура земельной

собственности: собственниками земель являются коллективы бывших колхозов-совхозов, пользователями (часто бесплатными) выступают сельскохозяйственные предприятия. При этом юридически их взаимоотношения прописаны плохо: собственники почти не получают гарантированной, оговоренной каким-либо контрактом арендной платы, но и земельный налог за них платит пользователь. Пользование для предприятий без договора тоже оказывается не совсем удобным - собственник в любой момент может потребовать назад свой участок (долю в совместной собственности), то есть нет гарантий стабильного производства. В основном такое положение носит переходный характер, является результатом недоделанности преобразований.

Дальнейшее развитие земельных отношений в русле реформы предполагает закрепление юридических прав собственников и пользователей, свободный оборот земельных паев, приводящий к аккумулированию земельной собственности в эффективных руках. При этом необходимо отметить ключевую роль фермерства в этом процессе. Паи и земельные участки вряд ли в обозримом будущем будут в массовом порядке перетекать от колхоза к колхозу, но мелкий частный собственник создает определенный питательный раствор вокруг крупных сельхозпредприятий, через который земельный оборот может стать реальностью уже сегодня: преуспевающий фермер будет постепенно оттягивать земельные паи из крупных предприятий, разоряющийся фермер постарается продать хозяйство тому, кто в состоянии предложить более высокую цену - преуспевающему соседу-фермеру или эффективному крупному хозяйству.

Но в аграрной среде вызрело и другое решение возникшего земельного противоречия. Руководители хозяйств, которые остро его ощущают, фактически предлагают закрепить земли, обрабатываемые крупными сельхозпредприятиями, в их собственность как юридических лиц. Это, безусловно, кардинально разрешает противоречие современного земельного устройства. Но это, также ведет к экспроприации всех тех собственников земельных долей, которые 2-3 года назад внесли их в коллективные предприятия. Это социально и политически неприемлемо. Но и экономически это останавливает дальнейшие преобразований земельных отношений в аграрном секторе, ибо, как уже отмечалось выше, в этом случае трудно ожидать какого-либо земельного оборота сельхозугодий. А это, означает, что основной ресурс аграрного производства - земля - изымается из рыночного механизма перераспределения между хозяйствующими субъектами.

Несмотря на недоделанность институциональных и земельных преобразований в стране, тем не менее сегодня в аграрной реформе центр тяжести переносится в область создания адекватной рыночной инфраструктуры для сельскохозяйственных производителей и формирования эффективной государственной аграрной политики. Частные фермерские хозяйства, реорганизованные крупные сельскохозяйственные предприятия смогут реализовывать себя как действительно рыночные субъекты только при наличии соответствующей системы сбыта продукции, снабжения, сервиса, при доступности нормального сельскохозяйственного кредита. Государственное регулирование агропромышленного комплекса должно соответствовать принципам рыночно ориентированной экономики, поддерживать коммерциализацию этого сектора народного хозяйства, защищать интересы как внутренних производителей, так и потребителей.

Финансовый механизм государственного сельского хозяйства страдал целым рядом системных пороков. В частности, дешевизна ресурсов для сельского хозяйства вела к их крайне неэффективному использованию в аграрном секторе: до 100% годового выпуска тракторов шло возмещения их выбытия в хозяйствах, по некоторым экспертным оценкам реально вносилось в почву 60-70% поставляемых аграрному сектору удобрений и т.п.

Зональная дифференциация цен обусловливала нерациональную территориальную специализацию, недостатки которой время от времени приходилось корректировать внеэкономическими методами; проводимые регулярные списания банковских долгов сельхозпроизводителям порождали феномен финансовой безответственности и недисциплинированности; централизованное равномерное распределение финансовых ресурсов нарушало принцип естественного отбора наиболее эффективных производств, то есть дестимулировало рост эффективности производства.

Первые же шаги в области общей экономической реформы не могли не привести к резким изменениям в финансовой сфере АПК. Эти изменения затронули, прежде всего, механизм финансовых взаимоотношений государства и АПК - старая система фактически отмерла, возникла потребность в государственной поддержке сельского хозяйства, что ранее решалось в рамках ценового и финансового регулирования в рамках плановой системы, также изменился механизм централизованного кредитования. Финансовое положение сельхозпроизводителей резко изменилось в силу изменения структуры цен в экономике. И наконец, стала возникать система рыночной инфраструктуры, предоставляющей аграрному сектору принципиально иные возможности доступа к финансовым ресурсам.

Либерализация потребительских цен и отмена потребительских дотаций на основные продукты в 1992 году сразу же и закономерно уменьшила платежеспособный спрос населения на продовольствие. Первым продовольственным комплексом АПК, столкнувшимся с кризисом сбыта продукции, стал мясо-молочный. Во-первых, животноводство поставляет свою продукцию на рынок относительно равномерно в течение года, поэтому уже весной 1992 года ограничение спроса стало для него заметным. Во-вторых, мясо-молочная продукция продемонстрировала в нашем обществе достаточно высокую эластичность: с уменьшением доходов население отказываются прежде всего от нее. На этом фоне возник финансовый кризис в животноводстве.

Под давлением сельхозпроизводителей было принято одно из первых ошибочных правительственных решений периода реформ - решение о дотировании животноводческой продукции на уровне первичных производителей. Анализ результатов 1992 года показал, что дважды в течение года - в марте, когда эти дотации были только введены, и в августе, когда они были увеличены, - падал уровень закупочных цен на мясо и молоко (рис. 1). Происходил вполне объяснимый с точки зрения экономической теории процесс. Дотации производителям создавали для них ложный рыночный сигнал, завышая подлинную равновесную цену продукта. Это, в свою очередь, задерживало сокращение производства до уровня платежеспособного спроса. Но перерабатывающая промышленность, имеющая прямой выход на потребителя, получала сигнал с рынка о реальном спросе и, соответственно, держала цену на свою продукцию на его уровне. Однако, предложение сырья для мясо-молочной промышленности оставалось выше уровня ее потребности. В этих условиях, естественно, падает закупочная цена, что, кстати говоря, ни коим образом не связано с монополизмом отрасли. Таким образом, государство напрягало бюджет, изыскивая средства для поддержания животноводческого производства, с большими проблемами доводило эти дотации до сельхозпроизводителей, а в конечном счете, через механизм закупочных цен, эти дотации перемещались в пищевую промышленность.

Верхняя область - розничные цены свободного рынка, средняя область - розничные цены государственной торговли, нижняя область - закупочные цены.

Животноводческие дотации были введены в марте и увеличены в августе, соответственно, в эти периоды закупочные падали или образовывали плато при постоянном росте розничных цен. Разница оседала в перерабатывающей промышленности.

В 1993 году для сбалансирования отношений между региональными и федеральным бюджетом животноводческие дотации были переданы на региональный уровень . Наши исследования в ряде регионов страны показали, что отмеченный феномен перемещения животноводческих дотаций от производителей к переработчикам повторяется и на уровне отдельных территорий. Но кроме того, регионализации дотаций стала стимулом к разрыву единого рыночного пространства страны. Регион, дотирующий собственного производителя животноводческой продукции, по неизъяснимой с точки зрения экономики логике, стремится не допустить вывоз этой продукции за пределы своей территории (во всем мире субсидирование производителя сочетается с поддержкой экспорта этой продукции и ограничением импорта, тогда как субсидирование потребителя - с обратным регулированием внешней торговли).

Так сформировалась одна из отличительных черт современного финансового механизма АПК - животноводческие дотации.

В этот же период возникла угроза ликвидации племенного дела в стране, так как при резком падении животноводческого производства стал вырезаться племенной скот. Для сохранения генофонда страны в переходных, кризисных условиях была введена дотация на племенной скот и на его покупку. Планировалось на федеральном уровне определить несколько десятков хозяйств- держателей ценных в генетическом смысле животных и выделить им адресные дотации на сохранение маточного поголовья. На практике, сегодня в каждой области можно найти до сотни хозяйств, ставших в одночасье племенными и получающих эту дотацию. В результате вполне оправданная мера государственной поддержки вылилась в профанацию, когда и так незначительные средства размазываются тонким слоем для всех производителей животноводческой продукции.

Второе направление государственной помощи сельскому хозяйству, которое началось формироваться почти сразу же с либерализацией цен - это компенсация удорожания средств аграрного производства. Эти компенсации осуществлялись и осуществляются в разных формах, но суть их одна - самортизировать для сельхозпроизводителей нарастающий ценовой диспаритет.

Как уже отмечалось, в советской экономике соотношения цен на сельскохозяйственную продукцию и ресурсы для аграрного производства были значительно более высокие, чем в среднем в мире. Либерализация цен привела к тому, что относительные цены начали стремительно выравниваться, приходить в соответствие с мировыми уровнями. Кроме того, спросовые ограничения стали в первый момент реформы в основном фактором функционирования тех отраслей, которые напрямую выходят на конечного потребителя - в их число, несомненно, вошли сельское хозяйство и продовольственные отрасли. Фондопроизводящие отрасли вначале не ощутили рыночной проблемы и использовали ценовую свободу для инфлирования своих отпускных цен. В результате цены на сельскохозяйственную продукцию до конца 1992 года резко отставали в своем росте от цен на ресурсы. Но уже в 1993 году волна спросового ограничения перевалила через сельское хозяйство и пищевую промышленность и достигла фондопроизводящие отрасли - нарастание диспаритета несколько приостановилось. Если бы не государственное вмешательство в цены (о чем чуть ниже), уже в 1994 году можно было бы ожидать выравнивание трендов роста цен для сельского хозяйства и цен сельского хозяйства. На практике это произошло только в первом полугодии 1995 года (Рис.2).

Верхняя кривая - поквартальные индексы роста цен на средства производства для сельского хозяйства, нижняя - на закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию.

Попытки государства скомпенсировать это естественный процесс выравнивания относительных цен приводят только к тому, что фондопроизводящие отрасли, получив опять же ложный завышенный сигнал о спросе на свою продукцию, только повышают цены, но не начинают структурную перестройку производства. В результате - чем больше государство компенсирует удорожание ресурсов для сельского хозяйства, тем быстрее нарастает диспаритет и тем дальше отодвигается "точка перелома". Подобная тактика была испытана Белоруссией в 1993 году, когда государство пыталось полностью компенсировать удорожание средств производства для села - в итоге диспаритет в период этой политики нарастал существенно более высокими темпами, чем в России, не говоря уже о катастрофическом росте бюджетного дефицита. В России удалось избежать полной компенсации удорожания, что в конечном счете привело к выравниванию ситуации с паритетом цен.

Первоначально компенсации проводились в основном прямыми выплатами производителям. Но с 1994 года введена практика, условно называемая лизингом. Но деле эта система государственной поддержки АПК, конечно, лишь по форме напоминает финансовый лизинг и является классической попыткой восстановления системы государственного снабжения села ресурсами. Государство в лице уполномоченной (единственной и отобранной без какого-либо конкурса) фирмы заказывает фондопроизводящим предприятиям необходимые ресурсы и по разнарядкам распределяет ее регионам. Региональные власти распределяют ее производителям на условиях оплаты в рассрочку. При этом ассортимент заказываемых ресурсов, как и в советское время, определяет планирующий центр (министерство, комитет, региональная администрация). Но проблема в том, что более или менее надежно работавшая в централизованно планируемой экономике схема немедленно дала сбой в условиях, уже приближенных к рынку. Во-первых, уполномоченная фирма тут же становится монополистом с неограниченными правами. Так, Росагроснаб в 1994 году взвинтил наценку в некоторых регионах до 30-40% (при 10-12% в среднем по экономике), исключил из торговой наценки транспортные расходы, завел свою "придворную" страховую компанию, естественно, c теми же монопольными правами, да в довершении картины еще брал плату за маркетинговые услуги с сельхозмашиностроителей. Во-вторых, сельхозмашиностроение, получив дополнительный платежеспособный спрос не преминуло поднять цены на свою продукцию. В-третьих, распределение фондов в руках чиновников всех уровней стала еще одной точкой коррупции. В результате, мера, задуманная как мера поддержки сельского хозяйства, превратилась для последнего в дополнительную нагрузку. К сожалению продолжаются попытки распространения этой же системы и в сфере снабжения минеральными удобрениями, семенами, племенными животными.

Либерализация экономики страны проявилась также и в невиданном дотоле скачке процентной ставки по кредитам. Сельское хозяйство, привыкшее получать централизованные финансовые ресурсы из бюджета на каждую свою сезонную кампанию и почти бесплатно, было абсолютно неготово к переходу на коммерческую схему кредитования. Ситуация усугублялось и тем, что аграрное производство имеет длительный производственный цикл (не менее полугода по основным процессам), а в условиях инфляции сроки кредитов сократились до 2-3 месяцев. Все это в совокупности привело к установлению системы льготных централизованных кредитов для АПК в 1992 году. Последствия льготных кредитов также хорошо известны - эта сфера стала одной из наиболее криминогенных в экономике страны, а сельхозпроизводители продолжали страдать от отсутствия сезонного кредита. Деньги на всех этапах их продвижения задерживались уполномоченными банками, целевое использование повсеместно нарушалось, целевые кредиты легко обналичивались и уходили из сельского хозяйства, чиновничье распределение кредитных ресурсов вело к коррупции. Но отмена централизованных кредитов не решала проблемы - системы адекватного сельскохозяйственного кредита в стране не было.

Определенные попытки делались и продолжают делаться в этом направлении. Прежде всего, они связаны с созданием новых банковских структур. Имеющиеся опыты показывают, что название банка земельным, крестьянским или агропромышленным еще не делает его элементом системы сельскохозяйственного кредита - такой банк либо становится убыточным, либо уходит из сферы АПК. Аналогично, в основном неудачны попытки создания кооперативного кредита. Здесь проявилась общая тенденция отсутствия кооперативной идеи в российском селе - годы официозного советского коллективизма вытравили в деревне даже имманентную крестьянину тягу к общинности. Без этого грамотно поставленной кооперации, тем более в финансовой сфере добиться будет очень сложно, хотя это и могла бы отчасти решить проблему мелкого сезонного кредита в сельской местности.

Кризисное положение весны 1995 года привело правительство к введению так называемого товарного кредита. Предприятиям топливно-энергетического комплекса в счет их задолженности перед бюджетом было предложено поставить сельскому хозяйству ГСМ, долг по этим поставкам аграрный сектор должен покрыть по завершению сезона. В определенной мере это стало шагом вперед по сравнению с прямым кредитованием села из бюджета - государство как бы пошло по пути стимулирования поставщиков сельского хозяйства к нормальному товарному кредиту. Сработала эта схема в прошедшем сельскохозяйственном году не очень хорошо. Во-первых, вводилась она в марте, когда на юге страны уже шла посевная, так что не было времени проработать детали до конца. Во-вторых, расплата по этому товарному кредиту на практике ( не по документам правительства) оказалась по устоявшейся традиции вновь связана с поставками в региональные и федеральные фонды. Иначе говоря, товарный кредит выдавался не под сезонные работы в целом, а под поставки государству.

В результате очень вероятно, что и этот долг аграрного сектора перед бюджетом будет списан.

По инвестиционным кредитам АПК также идет определенное развитие ситуации. Распределение инвестиционных кредитов первоначально шло под некоторые документы, только по недоразумению названные комплексными программами - "Зерно России", "Сахар России" и т.д. Эффективность такого способа расходования бюджетных инвестиций оказалась крайне низкой. Сегодня перешли к конкурсному распределению среднесрочных инвестиций. Этот механизм несколько более гибкий, в него заложено параллельное привлечение собственных средств инвесторов и кредитов коммерческих структур, что несколько снижает риск для бюджета. Но и здесь, представляется не до конца отработаны критерии эффективности проектов, их национальной значимости. Из федерального бюджета поддерживаются мелкие проекты, проекты регионального или даже местного значения.

Большое внимание сегодня уделяется ипотечному кредиту. На наш взгляд, эта проблема несколько искусственно раздута. Безусловно, ипотечный кредит - это один из основными источников инвестиционных ресурсов для сельского хозяйства в рыночной экономики, и для его становления необходим развитый земельный рынок. Однако, в текущих российских обстоятельствах, когда аграрное производство сократилось на 1\3, когда в региональных фондах перераспределения земли сосредоточены массивы плодородных, но невостребованных (даже бесплатно) угодий, надеяться на массовую заинтересованность банков в ипотеке в сельском хозяйстве нет оснований. Ипотечный кредит в аграрной сфере сегодня будет развиваться в достаточно ограниченных регионах, имеющих развитый земельный рынок - например, в Подмосковье, в некоторых регионах юга Европейской части страны и т.п.

Очень существенный удар по становлению рыночной системы сельскохозяйственного кредита нанесло списание и пролонгирование долгов сельхозпроизводителей конца 1994 - начала 1995 годов. Это резко подорвало доверие банков к этой сфере, вернуло уже было начавших адаптироваться к новой финансовой ситуации сельхозпроизводителей в атмосферу финансовой безответственности, увеличило внутренний долг государства, что, как инфляционный фактор, ударит опять же в первую по сельскому хозяйству, как отрасли с длительным производственным циклом.

Все выше сказанное относится к кредитно-финансовым взаимоотношения государства с АПК. Но параллельно с развитием государственной политики шло становление коммерческих структур, предоставляющих сельскому хозяйству и продовольственному комплексу в целом кредит. Особенно заметным данное явление стало в 1995 году.

Первое, что нужно отметить в этом ряду, так это становление действительного товарного кредита. Весной этого года многие частные фирмы, как топливно-энергетического комплекса, так и посреднические организации контрактовали сельскохозяйственную продукцию под будущий урожай. Контрактовали, безусловно, наиболее выгодные культуры - продовольственную пшеницу, сахарную свеклу, подсолнечник - и у наиболее надежных производителей. Ценовые соотношения этих контрактов были не всегда выгодны для сельского хозяйства, но обследования показали, что те производители, которые заключали подобные сделки во второй раз, настаивали на более преференционных для себя условиях.

Начала развиваться вертикальная интеграция, в которой интеграторами выступают перерабатывающие предприятия. Распространены случаю, когда перерабатывающие предприятия не только авансируют производство законтрактованной продукции, но и снабжают своих поставщиков ресурсами и технологиями. Иногда мясокомбинаты выкупают фермы в хозяйствах или ставят на откорм в хозяйствах собственный скот. Главным препятствием для этой деятельности является сейчас острая нехватка собственных оборотных средств на перерабатывающих предприятиях.

Начинают осознавать необходимость товарного кредита и лизинга собственной продукции для села и фондопроизводящие отрасли. В частности, промышленность минеральных удобрений, столкнувшаяся с ограничениями экспорта собственной продукции за рубеж, разворачивается к отечественному рынку, ищет пути приспособления к финансовой ситуации в сельском хозяйстве с помощью поставок в кредит. Серьезные работы по лизингу ведутся, например, на Владимирском тракторном заводе.

Еще одним негосударственным источником финансовых средств в сельское хозяйство стал механизм выкупа сельхозпредприятий-банкротов крупными фирмами. Чаще всего такими фирмами становятся наиболее известные естественные монополисты - Газпром, Росэнерго, железные дороги. Скупая хозяйства сегодня по цене просроченных долгов этих хозяйств, фирмы -покупатели делают значительные вложения в аграрное производство, даже не всегда требуя в обмен поставок продукции. Эту ситуацию можно расценивать, как предвестие роста спроса на отечественное продовольствие в стране.

Таким образом, финансовую систему аграрного сектора сегодня можно характеризовать двояко. С одной стороны, уже накоплен ряд ошибок в политике реформирования этой сферы, которые достаточно трудно исправить - раз введенные дотации, например, отменить сложнее, чем не вводить новые. Но государственная аграрная политика в своей финансовой части все же эволюционирует от прямого распределения кредитов и инвестиций к поддержанию кредитной активности других хозяйствующих субъектов в АПК. С другой стороны, возникают элементы уже рыночной финансовой инфраструктуры в аграрном секторе. В совокупности с тем, что относительные цены примерно достигли мировых уровней, эти тренды приводят к определенному ослаблению финансового напряжения в сельском хозяйстве, к адаптации сектора к рыночным условиям.

Необходимо дальнейшее реформирование государственного регулирующего воздействия в этой сфере. И в товарном кредите, и в лизинговых операциях государство должно уйти как непосредственный участник сделок. Бюджетные средства должны использоваться для гарантирования рисков для финансовых структур, вовлеченных в финансирование пока еще достаточно рискованной сферы аграрного производства. Кроме того, выделяемые на эти цели бюджетные средства не должны распределяться вне конкурса.

Государство должно осознать, что сфера его сельскохозяйственных закупок неуклонно снижается, поэтому решив поддерживать сельхозпроизводителей, оно должно поддерживать их независимо от поставок в государственные фонды.

Как было показано выше, природа финансового кризиса в сельском хозяйстве во многом объясняется спадом платежеспособного спроса населения. В этих условиях все попытки дотирования сельхозпроизводителей не достигают искомого результата - рынок продолжает оставаться узким, просто падает цена. Более рационально дотирование потребителей продукции (в любой форме), что приводит к расширению спроса и соответствующему росту цен.

По той же причине механизм минимальных гарантированных цен в переходных условиях будет служить ухудшению финансового положения сельского хозяйства. Минимальные гарантированные цены поддерживаются не столько из бюджета, сколько за счет потребителей продукции, за счет роста цен для потребителей. В отечественных условиях это приведет к дальнейшему сокращению потребления основных продуктов и, значит, к дальнейшему сужению рынка для продовольственного комплекса со всеми вытекающими отсюда финансовыми последствиями.

 1995 год для агропромышленного комплекса стал определенным переломом в процессе адаптации к рынку. Накопленные за последние годы проблемы сектора не позволяют надеяться на скорый рост объемов производства, однако сегодня проявились процессы, со всей очевидностью свидетельствующие о рыночных переменах. Так, приблизившись к мировому уровню, относительные цены в агропромышленном комплексе стали более стабильными, а в начале года даже изменялись в пользу сельского хозяйства. Вместе с позитивными изменениями в финансовой политике федерального правительства по отношению к АПК названные ценовые тренды несколько ослабили финансовое напряжение в аграрном секторе прошлого года. Наметился определенный рост в применении минеральных удобрений в растениеводстве. На фоне дальнейшего уменьшения государственного вмешательства в АПК заметно активизировался посреднический сектор, формируется рыночная инфраструктура. Сельскохозяйственные производители все менее стали полагаться на государственную поддержку, все более вовлекаются в действительное предпринимательство. При всем сохранении нерешенных проблем перемены текущего года свидетельствуют о повороте сектора в сторону рыночно ориентированной экономики, и следовательно - о возможном регулировании этого процесса уже адекватными рынку методами.

Вверх